ДРЕВНЕРУССКИЕ ПИСЬМЕНА

Текст статьи

«Не к несведущим мы пишем, но к насытившимся с избытком книжной сладости».
Митрополит Илларион,
«Слово о Законе и Благодати» (XI век).

 

Древнерусские письмена... Откуда берет свое начало русская письменность? К какому времени относятся ее первые памятники? На каком языке они написаны?
Читателя, задающегося подобными вопросами, современный российский книжный рынок ставит в непростое положение. На полках книжных магазинов мирно соседствуют издания, дающие на них прямо противоположные ответы. В то время как на одном фланге список «древностей русского языка» возглавляет «Влесова книга», излагающая историческое предание восточных славян с незапамятной древности, на другом — подделкой XVIII века объявляется все русское летописание во главе с «Повестью временных лет».
Предоставим энтузиастам этих концепций выяснять отношения друг с другом и попробуем коротко изложить точку зрения филологической науки, для которой «Влесова книга» является давно разоблаченной подделкой середины XX века, а «Повесть временных лет» — бесценным памятником отечественной истории и языка. Основу ее, как и сто лет назад, составляет представление, согласно которому письменность на Руси берет свое начало в деятельности славянских первоучителей Кирилла и Мефодия, а ее первые сохранившиеся памятники относятся к X-XI векам.
Вопрос о существовании у восточных славян оригинальной письменности в до кирилло-мефодиевскую эпоху в настоящее время, скорее, принадлежит к ее истории. Дискуссии на эту тему велись в основном вокруг одного загадочного эпизода из Жития Константина Философа (св. Кирилла). В нем рассказывается, как отправившийся с религиозной миссией к хазарам Константин, остановившись в Корсуне (античный Херсонес, на территории нынешнего Севастополя), «нашел здесь Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами, и человека нашел, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи».

Древнерусские письмена... Свидетельства о «русских письменах» Жития Константина не подтвердились: никаких следов такой письменности на восточнославянской территории обнаружено не было. C другой стороны, абсолютно неправдоподобна и ситуация, предполагаемая буквальным прочтением эпизода. Ведь речь в Житии Константина идет не просто о письменах, но об основных христианских текстах на «русском» языке, и это почти за полтора столетия до официального крещения Руси! Поэтому этот пассаж рассматривается сейчас большинством исследователей либо как целиком вставленный в текст Жития при позднейшем редактировании, либо как содержащий легко объяснимое и подтверждаемое аналогичными примерами в других памятниках искажение («русьскими» вместо «сурьскими», то есть сирийскими, письменами).
Об использовании письма древними русами есть свидетельства у ряда восточных авторов. Так, арабский путешественник Ибн-Фадлан, плававший по Волге в 920-921 годах, описывая похороны знатного руса, упоминает, что после погребения на кургане был водружен столб и на нем написано имя умершего и имя царя русов. Однако считать это письмо славянским нет никаких оснований. Русы Ибн-Фадлана с уверенностью определяются как скандинавы, а использовавшееся ими письмо почти наверняка было скандинавскими рунами.
Скандинавские рунические надписи, действительно, известны на восточнославянской территории. Древнейшие из них относятся к IX веку и первой половине X века и были обнаружены в археологических комплексах Старой Ладоги, Рюрикова Городища и других центрах компактного проживания скандинавов на Руси. К той же эпохе относятся арабская куфическая надпись на литейной формочке из Киева и греческая надпись на арабском дирхеме из найденного под Петербургом клада восточных монет. Хотя эти памятники и связаны, скорее всего, с неславянским населением, они чрезвычайно важны, ибо позволяют составить представление о той «графической среде», в которой происходило знакомство восточного славянства с алфавитным, то есть буквенно-звуковым, письмом.
Древнерусские письмена... С развитием торгово-экономических связей с Византией и Болгарией могло состояться и первое знакомство Руси со славянскими азбуками — кириллицей и глаголицей. Следы их, однако, остаются более чем скромными вплоть до конца X века. Ни одной достоверной буквы глаголицы от этого времени с территории Руси до нас не дошло. С кириллицей ситуация более сложная. Большинство ее букв совпадает с греческими, и часто невозможно установить, имеем ли мы дело со славянской, греческой или же смешанной славяно-греческой надписью. Это относится и к знаменитой корчаге (амфоре) из курганного комплекса в Гнёздово под Смоленском, на которой было начертано бесспорно славянское слово — производное от глагола гореть. Надпись читается по-разному, и в какой графической системе она сделана — однозначно установить не удается. К тому же, по уточненным данным, амфора ныне датируется не началом X века, как предполагалось вначале, а его третьей четвертью.
Определенно кириллическими являются надписи на находимых при раскопках в Новгороде деревянных цилиндрах-замках, служивших для опечатывания собранной дани. Два таких цилиндра были первоначально датированы 70-ми годами X века. На этом основании предполагали, что кирилловское письмо на Руси использовалось в административно-государственной сфере еще до официального принятия христианства. Однако и с этими памятниками древнерусской дохристианской письменности, похоже, приходится расстаться: в свете новых находок цилиндры с бoльшим основанием могут быть отнесены к XI веку.
Как памятники русского литературного языка X века иногда рассматривают и тексты договоров с греками 911, 944 и 971 годов, включенные в «Повесть временных лет». Однако зафиксированный ими дипломатический протокол полностью отражает устоявшуюся византийскую практику того времени, а сами они представляют собой переводы с греческого, выполненные, скорее всего, незадолго до включения их в летопись в начале XII века. Говорить о существовании при дворе Игоря или Святослава развитой княжеской канцелярии, пользовавшейся славянским письмом и языком, оснований нет.
Древнерусские письмена... В том, что употребление кириллицы было на Руси до конца X века крайне ограниченным, нет ничего удивительного. Использование письма предполагает обучение ему, а оно возможно лишь на основе текстов. Славянское письмо создавалось солунскими братьями как средство распространения христианского вероучения, и применение его в нецерковной сфере было вторичным. Чтобы записать свое имя на корчаге, ее владелец должен был сначала научиться читать, но приобрести этот навык можно было лишь путем элементарного церковного образования, изучения учебной книги славянского средневековья — Псалтири. Овладение письмом в чисто практических целях в эту эпоху едва ли было возможно.
Приобщение Руси к традиции славянского письма находилось, таким образом, в прямой зависимости от распространения в ее землях христианства. И хотя христианизация Руси началась задолго до официального крещения страны в 988 году, именно это событие может с полным правом считаться рубежом, отделяющим предысторию русской письменности от ее истории.
«Повесть временных лет» напрямую связывает акт крещения Владимира с началом на Руси книжного просвещения. Приводя к крещению русские города, Владимир «посылал собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же этих детей плакали о них; ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как о мертвых». Заметим, что в летописи прямо не сказано, что книги, использовавшиеся в обучении, были славянскими. Языком богослужения на первых порах вполне мог быть и греческий, тем более что попы, которых, согласно той же «Повести временных лет», Владимир привел в Киев из завоеванного Херсона, были греками. Имеется, правда, выразительное свидетельство приверженности Владимира именно славянской книжно-языковой традиции. Сразу после крещения он, в подражание византийским императорам, начинает чеканить собственные монеты — златники и серебренники. И те и другие несут на себе кириллические надписи — самые первые образцы письменности новой христианской Руси. Замечательно, что эти надписи — «Владимиръ, а се его злато», «Владимиръ, а се его сребро» — не просто славянские: все существительные выступают в них не в древнерусской огласовке (Володимиръ, золото, сьребро), а в специфически южнославянском, неполногласном облике (Владимиръ, злато, сребро). Это прямо свидетельствует о влиянии на формирующуюся древнерусскую письменность традиции южнославянской, прежде всего — болгарской.
Древнерусские письмена... Но одно дело монеты, другое — книги. Первая датированная восточнославянская рукопись — Остромирово Евангелие, переписанная по заказу новгородского посадника Остромира в 1056 году, отстоит от даты крещения Руси почти на семьдесят лет. До последнего времени этот хронологический разрыв делал небезосновательными сомнения некоторых исследователей в существовании русской книжности при Владимире (умершем в 1015 году). Но их развеяла сенсационная находка, сделанная в Новгороде летом 2000 года, когда на Троицком раскопе в слоях самого начала XI века была найдена книга (кодекс), составленная из трех покрытых воском деревянных дощечек-цер (от лат. cera — «воск») с текстом псалмов. Текст Новгородского кодекса явно восходит к болгарскому протографу, но в то же время содержит в языке несомненные восточнославянизмы и, следовательно, был переписан древнерусским писцом.
Находка Новгородского кодекса — древнейшей восточнославянской книги — мгновенно сделала русскую книжность эпохи Владимира реальностью. Она позволяет с бoльшим доверием воспринимать и гипотезы, относящие к первым годам после крещения начало оригинальной древнерусской литературы, в частности, создание первого исторического сказания о судьбах Русской земли, составившего ядро Начальной летописи.
Все это были, однако, лишь первые шаги. Должно было пройти какое-то время, чтобы просветительские усилия Владимира принесли ощутимые плоды. Хотя число письменных памятников конца X — первой половины XI века резко возрастает в сравнении с дохристианской эпохой, оно остается все же очень незначительным. Утверждение на Руси новой христианской письменной культуры происходило постепенно и далеко не всегда мирно. Крещение Новгорода сопровождалось крупным пожаром, да и обстоятельства, при которых Новгородский кодекс был втоптан в грязь, расставшись со своим владельцем, также могли быть весьма драматическими.
Древнерусские письмена... Продолжателем трудов Владимира по учреждению на Руси школьного образования стал его сын Ярослав Мудрый, утвердившийся на киевском великокняжеском столе в 1119 году. Яркое свидетельство об этой стороне его деятельности принадлежит одному из учеников, севших за школьную скамью по прямому распоряжению Ярослава. По воспоминаниям новгородского летописца, Ярослав, придя в Новгород в 1030 году, «собрал от попов и старост 300 детей и отдал учить книгам. И тогда умер епископ Лука, а ученик его был Ефрем, который нас и учил».
Еще более значительно свидетельство «Повести временных лет» о деятельности Ярослава по организации русского книгописания: «И любил Ярослав церковные уставы, попов любил немало, особенно же черноризцев, и книги любил, читая их часто, и ночью и днем. И собрал он писцов многих, и переводили они с греческого языка на славянский язык. И написали они множество книг, поучаясь которыми верующие люди наслаждаются божественным учением». Сопоставляя эпоху Ярослава с эпохой Владимира, летописец находит прекрасный образ поступательного развития христианской книжности на Руси: «Как если один землю вспашет, другой же засеет, а иные жнут и едят пищу неоскудевающую. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же [Ярослав] засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, ученье принимая книжное».
Последние годы княжения Ярослава (он умер в 1054 году) действительно знаменуют собой важнейший рубеж в становлении древнерусской письменности. Русь в это время осознает себя как просвещенную христианскую державу и принимается активно осваивать богатейшее письменное наследие, доставшееся ей от Первого Болгарского царства. В скрипториях Киева и Новгорода создаются роскошные иллюминированные, то есть украшенные миниатюрами, манускрипты, списанные с древних болгарских оригиналов X века. Среди них такие, как уже упомянутое Остромирово Евангелие 1056 года или вторая по древности точно датированная русская книга — «Изборник» Святослава 1073 года, представляющий собой копию с болгарского «Изборника» царя Симеона начала X века.
Обширный корпус переводных и оригинальных славянских текстов, созданный трудами Кирилла и Мефодия и их учеников, не просто воспроизводится на Руси в эту эпоху — он редактируется, пополняется собственными переводами с греческого (что особо отмечает летописная похвала Ярославу), а также оригинальными произведениями восточнославянских авторов в гимнографическом, житийном и других жанрах традиционной церковной книжности. «Не к несведущим мы пишем, но к насытившимся с избытком книжной сладости», — обращается к своим соотечественникам митрополит Иларион в знаменитом «Слове о законе и благодати» — шедевре древнерусского учительного красноречия.
Древнерусские письмена... С середины XI века резко возрастает и число эпиграфических памятников, в первую очередь за счет надписей-граффити на стенах киевского и новгородского Софийских соборов. Особенно важно, однако, что именно с этого времени в культурном слое Новгорода начинают систематически встречаться берестяные грамоты. Это еще один качественный скачок в освоении древнерусским обществом кирилло-мефодиевской письменной традиции. Окрепшее под церковными и монастырскими сводами письмо выплескивается на улицы города, входит в его повседневный быт. Этому особенно способствовало то обстоятельство, что славянские языки в XI веке были еще относительно близки друг другу, что делало кириллицу удобным средством записи любого славянского текста. Обученный чтению по Псалтири новгородец или киевлянин мог без труда использовать этот навык, чтобы составить список своих должников, написать письмо торговому партнеру или судебную жалобу. На общегосударственном уровне тот же механизм позволял записать свод восточнославянского обычного права — «Русскую правду». Таким образом параллельно с церковной и литературной в широком смысле слова книжной письменностью возникает письменность некнижная, административная и бытовая.
Любопытно, что в Древней Руси книги писались на пергамене пером и чернилами; частные письма и бытовые записи прочерчивались на бересте специально заостренным железным инструментом — писалом. Различие это, впрочем, не было строгим: на бересту могли заноситься и церковные тексты, а в официальной документации и переписке использовался пергамен. Различались и способы оформления письменного текста. Для книжной письменности им, по определению, была книга, кодекс, тогда как основной формой существования некнижного текста был сворачивающийся в свиток берестяной или пергаменный лист. Характерно, что единственная пока берестяная книжка конца XIII века содержит церковный, а не бытовой или деловой текст.
Древнерусские письмена... Особенно существенны были языковые различия. Язык древнерусской книжности — церковнославянский язык русского извода, то есть русифицированный вариант старославянского языка. Древнерусскими книжниками он воспринимался как литературная форма собственной речи и потому относительно легко вбирал в себя восточнославянские элементы. Их содержание в книжных текстах было различным, меняясь в зависимости от жанра, степени выучки и вкусов пишущего. Относительно невысокое в канонических церковных памятниках, оно достигает максимума в языке летописания.
Бытовая, светская административная и юридическая сферы обслуживались древнерусским языком, относительно свободным от церковнославянского влияния. Полного единообразия не было и здесь. Так, древние новгородцы при написании частных писем и записок пользовались местным диалектом, отличавшимся от речи, звучавшей в Киеве или Смоленске. В официальных же документах они, как правило, ориентировались на древнерусский «стандарт», избегая диалектных черт как «непрестижных». Например, фраза «я пришел» могла быть записана одним и тем же лицом как язъ пришле в бытовой записке и как язъ пришелъ в официальном отчете. В книжном церковнославянском тексте та же фраза имела бы вид азъ придохъ.
При всех различиях между книжной и некнижной письменностью они сохраняли фундаментальное сходство, а именно — кириллическую азбуку. Глаголица, хотя и была известна на Руси, никогда активно не употреблялась. Известны лишь единичные глаголические буквы в кириллических манускриптах, десяток граффити в новгородском Софийском соборе, да несколько маргиналий древнерусских писцов, желавших иной раз блеснуть знанием редкого алфавита.
Древнерусские письмена... Общим для всей ранней древнерусской письменности был и тип почерка — устав — торжественное медленное письмо, с геометрической правильностью букв и малым числом сокращений. Известный книжник XIII века пономарь Тимофей, исполнявший функции секретаря при новгородском архиепископе, одним и тем же уставным почерком писал церковные книги и договоры, которые республиканский Новгород заключал с приглашаемыми князьями. Эта ситуация принципиально отличалось от той, что имела место в Византии и Западной Европе, где издавна существовала традиция особого канцелярского письма, противопоставленного книжному. Различие это объясняется просто: в древнерусском обществе XI-XIII веков еще не было развитой бюрократии.
Сложившаяся на Руси к концу XI века система письменных текстов и форм письменного языка на протяжении трех последующих столетий претерпевала некоторые изменения, сохраняя, однако, свои общие очертания. В XI веке письменность на Руси воспринимается еще как одно из культурных завоеваний нового христианского народа — отсюда особая значительность, монументализм, свойственные памятникам этого времени. С другой стороны, письмо остается достоянием узкого круга социальной элиты, являясь и знаком принадлежности к ней. С XII века круг пишущих заметно расширяется. Интенсивное церковное строительство требует большого числа рукописных книг. Книгописание постепенно превращается в рутинное занятие, писать начинают быстрее. Буквы уставного письма утрачивают строгую геометричность. Параллельные изменения происходят и в некнижной письменности, которая также перестает быть элитарным занятием и быстро теряет графическую правильность. На протяжении XII-XIII веков эти изменения нарастают. На общем уровне письменной продукции сказались и разрушительные последствия монголо-татарского завоевания, нанесшего непоправимый урон древнерусской городской культуре.
Древнерусские письмена... Постепенное осознание преимуществ письма в деловой и административной сфере ведет к распространению официальной документации. Если от XII века до нас дошло всего два подлинных древнерусских пергаменных акта, то в XIV веке их число измеряется десятками. В XV веке счет идет уже на сотни, в XVI-м — на тысячи. К концу XIII века мы впервые встречаемся с княжескими писцами, специализирующимися именно на актовых материалах. Деловое письмо этого времени может отличаться особой беглостью, но пока не теряет общих признаков устава.
Интенсивные изменения происходят и в древнерусском языке. На протяжении XII-XIII веков он утрачивает многое из праславянского фонетического и морфологического наследия: редуцированные гласные ъ и ь (в XI веке эти буквы, известные нам как твердый и мягкий знак, обозначали особые «сверхкраткие» гласные звуки), двойственное число, особые формы прошедшего времени — аорист и имперфект, ряд архаичных синтаксических конструкций. Книжный церковнославянский язык сохраняет большинство этих черт, и таким образом разрыв между ним и живой разговорной речью резко возрастает. Однако что-то из черт меняющегося разговорного языка проникает и в церковнославянские тексты. По мере того как этот стихийный процесс набирает силу, в недрах книжной культуры зреет стремление остановить его, вернуть литературному языку первоначальную чистоту и «правильность».
Эти накапливавшиеся исподволь тенденции ждали благоприятных обстоятельств, чтобы поспособствовать серьезным языковым преобразованиям. Такие обстоятельства возникают в Московской Руси в конце XIV века, когда Византия и славянские страны объединяются в общей заботе о сплочении православного мира и чистоте православия. На волне этих идей на Русь из Болгарии и Сербии поступают новые южнославянские переводы богослужебных текстов, богословских и аскетических сочинений византийских авторов. Вместе с церковными реформами митрополита Киприана начинается процесс, который принято называть «вторым южнославянским влиянием». Облик русской книжности кардинально преобразуется. Обновляется репертуар памятников, изменяется и тип почерка — на смену традиционному уставу и сформировавшемуся во второй половине XIV века «старшему» русскому полууставу приходит южнославянский по происхождению «младший» полуустав. Искусственно архаизируются орфография и язык церковнославянских текстов, но при этом усваиваются и новшества южнославянской орфографии, а также значительное число грецизмов.
Древнерусские письмена... В результате «второго южнославянского влияния» принципиально изменилось и соотношение на Руси книжного и разговорного языка. Церковнославянский язык воспринимается теперь как особая система, в целом противопоставленная живой речи. Для обучения ему уже недостаточно одной Псалтири — возникают первые грамматические пособия и словари-азбуковники. Литературный язык становится объектом целенаправленной языковой политики — книжной справы, значение которой особенно возрастает с появлением на Москве в середине XVI века книгопечатания.
Параллельно с этим важные изменения претерпевает и некнижная письменность. Бурный рост официальной документации приводит к качественному скачку — появляется скоропись как специальное деловое, канцелярское письмо. Возникнув в XIV веке из русского полуустава, она в следующем столетии оформляется в особый тип письма со свойственной ему одному системой сокращений, инвентарем букв, устойчивой орфографией. В XVI веке законодателями скорописной моды становятся дьяки и подьячие московских приказов, формируется особый приказной язык, процветавший и в XVII столетии.
Сколь бы значительны ни были изменения, происшедшие с русской письменностью с XI по XVII век, в перспективе ее дальнейшего развития весь этот период составляет определенное единство. Как и культура Киевской Руси, культура Руси Московской носила сугубо традиционный, церковный характер. Противопоставление церковнославянской книжной и русской некнижной письменности все это время сохранялось — менялись лишь его формы. Эта веками устоявшаяся схема была взорвана языковыми реформами Петра I.
Древнерусские письмена... Для русской культуры петровские преобразования явились тем же, чем для христианской культуры Руси стали преобразования князя Владимира (не случайно один из главных сподвижников Петра I Феофан Прокопович прямо уподоблял царя крестителю Руси). Языковая реформа была такой же органичной частью этих преобразований, как и создание новой армии и флота, нового государственного управления и новой промышленности. Вместе с бритьем бород, переодеванием чиновной аристократии в немецкое платье, переходом на новый календарь и другими культурными нововведениями реформа языка создавала образ новой европейской России, противопоставляя новую светскую культуру традиционной церковной.
Наиболее наглядно это социальное задание петровской языковой политики выразилось в реформе азбуки, то есть в создании русского гражданского шрифта, которым, в усовершенствованном виде, мы пользуемся и поныне. Петр I лично участвовал в работе по определению состава азбуки и формы букв, считая это делом первостепенной государственной важности. Новая азбука была впервые опубликована в 1710 году и отличалась от старой отсутствием некоторых букв, а также надстрочных знаков. При этом для большинства букв были избраны не традиционные кириллические, а скорописные начертания. Ориентация на скоропись подчеркивала связь новой азбуки с традицией русского приказного, а не церковнославянского языка. Гражданской азбукой предписывалось печатать «исторические и мануфактурные книги», причем предполагалось, что они должны были печататься на «простом русском», а не церковнославянским языке. Последнему, таким образом, отводилась роль языка одной только духовной литературы.
Древнерусские письмена... Азбучная реформа 1708-1710 годов положила начало формированию литературного языка нового типа. Его сложение происходило в полемических баталиях и литературном творчестве русских писателей и филологов XVIII — начала XIX веков: Адодурова и Тредиаковского, Сумарокова и Ломоносова, Шишкова и Карамзина. В итоге возник органичный сплав русской и церковнославянской языковых стихий, который мы впервые находим в языке Пушкина и который с тех пор определяет своеобразие русского литературного языка.
Что же касается самой гражданской азбуки, то она понемногу продолжала изменяться, все дальше уходя от церковной кириллицы. Движение это, впрочем, было неровным — традиционная графика нехотя сдавала свои позиции, однажды исключенные буквы снова восстанавливались и вновь изымались. Потребовались революционные потрясения 1917 года, чтобы начатая Петром I азбучная революция была доведена до ее логического завершения: декретом Совнаркома от 10 октября 1918 года из азбуки были исключены i десятиричное, ять, фита и ижица. Русский алфавит принял его нынешний вид. Древнерусские письмена...

 

 

Я ПОСЛАЛ ТЕБЕ БЕРЕСТУ

Древнерусские письмена... Средневековую историю России невозможно представить сегодня без берестяных грамот — писем и документов XI-XV веков, написанных, а точнее — процарапанных на берёзовой коре, которые то и дело обнаруживаются при раскопках древнерусских городов. Их находка в Новгороде в 1951 году по праву считается одним из крупнейших археологических открытий XX века. На сегодняшний день найдено свыше тысячи документов из 11 городов России, Белоруссии и Украины. Но больше всего — 931 из 1022 — новгородских.
Более половины этих грамот относится к домонгольской эпохе. Помимо них до нас почти не дошло других подлинных письменных источников светского содержания, рассказывающих о древнейшем периоде русской истории (XI-XII века). Благодаря им мы многое узнали о путях формирования восточнославянской этнической общности, истоках древнерусской финансово-экономической и налоговой системы, о становлении республиканских институтов средневекового Новгорода и их взаимодействии с княжеской властью.
Древнерусские письмена... Проясняя и иллюстрируя свидетельства традиционных источников — летописей, Русской Правды, княжеских уставов — берестяные грамоты проливают свет и на такие стороны жизни древнерусского общества, которые не освещены в них вовсе или же освещены крайне скупо. В основном это частные письма, которые вводят нас в мир повседневных забот древнерусского человека, круг его материальных и духовных интересов. Сюжеты берестяной письменности необыкновенно разнообразны: официальные судебные жалобы и протоколы соседствуют в ней с бытовой перепиской родственников, записи налоговых чиновников — с крестьянскими челобитными, отрывки церковных служб — с полуязыческими фольклорными заговорами, а родительское наставление детям — с любовным письмом русской женщины XI века. Столь же широка и галерея персонажей, включающая и знаменитых исторических деятелей — князей, посадников, церковных иерархов и рядовых представителей всех сословий древнерусского общества: дружинников, купцов, клириков, ремесленников, крестьян.
Исключительно велико значение берестяных грамот для истории русского языка. Живая народная речь различных областей Древнерусского государства, в первую очередь Древнего Новгорода, отражена в них с яркостью и полнотой, не имеющими себе равных в других письменных источниках. С их помощью были уже решены многие исторические и лингвистические загадки, другие ещё ждут своего решения.
Изучение берестяных грамот переживает сейчас свой расцвет, являясь одной из наиболее динамично развивающихся отраслей современной славистики, полем плодотворного сотрудничества представителей разных гуманитарных научных дисциплин: историков и лингвистов, антропологов, юристов, географов, искусствоведов. Исследования отечественных учёных в этой области получили широкое международное признание, вызвав постоянно растущий интерес к берестяным грамотам в других странах.
Древнерусские письмена... В ближайших планах группы учёных, занятых публикацией и исследованием берестяных грамот, которую возглавляют академики РАН В. Янин (кафедра археологии МГУ) и А. Зализняк (Институт славяноведения РАН), создать вместе группой «Эпос» цифровой архив этих грамот и издать иллюстрированный альбом. Тем самым они будут надёжно сохранены для будущего и станут доступными для всестороннего изучения. Альбом должен включить около 300 высококачественных цветных фотографий грамот, отличающихся хорошей сохранностью, а также наиболее важных в историческом отношении и интересных по содержанию. В нем будут опубликованы тексты грамот и их переводы на современный русский язык, популярный исторический комментарий, а также фотографии других археологических находок, в том числе древнейшей русской книги — Новгородского кодекса начала XI века. Дело за «малым» — надо лишь найти спонсоров, которые профинансировали бы этот проект.
Институт славяноведения РАН, 2003 г.

 

НАШЕ ДОСЬЕ: ДРЕВНИЕ БЕРЕСТА ГЛАСЯТ...

Древнерусские письмена... 26 июля 1951 года на Неревском раскопе Новгорода археологическая экспедиция под руководством А.В. Арциховского обнаружила первую берестяную грамоту, содержащую перечень феодальных повинностей.
Сведения об использовании бересты в качестве материала для письма в Древней Руси были известны достаточно давно, в том числе, из сочинений средневековых авторов. Об этом упоминал, например, церковный и политический деятель второй половины XV — начала XVI вв. Иосиф Волоцкий. Однако до 1951 года встречались находки лишь отдельных иноязычных текстов (грамота на английском языке 1570 года, золотоордынский документ XIV века).
Самая первая древнерусская берестяная грамота — короткое письмо простолюдина, жившего в XV века, — была обнаружена в ходе археологических раскопок в Новгороде. Раскопки велись экспедицией А.В. Арциховского с 1932 года, но лишь в 1951 году археологи переместились в Неревский конец города. Именно здесь, между плахами настила древней мостовой Холопьей улицы в слоях конца XIV века 26 июля 1951 года участница экспедиции Н.Ф. Акулова увидела долгожданный кусочек бересты с русским текстом. К концу полевого сезона экспедиция обладала ещё девятью аналогичными документами.
Впоследствии берестяные грамоты были найдены на раскопах в Москве, Пскове, Смоленске, Старой Руссе, Твери, Торжке, Витебске, Мстиславле, Звенигороде Галицком. Сегодня их число превысило тысячу. Древнейшие берестяные послания датируются первой половиной XI века, а наиболее поздние — серединой XV века.
Древнерусские письмена... Обнаружение берестяных грамот открыло новую страницу в изучении истории русского языка, расширило представления учёных об особенностях жизни средневекового человека. В отличие от древнерусских летописей, тексты берестяных грамот полны бытовых деталей. Большинство грамот содержат письма, встречаются также различные реестры, ярлычки, черновики документов, ученические упражнения, азбуки, заговоры, тексты церковного характера. Бытовая тематика обусловила форму изложения — большинство документов написано на древнерусском разговорном языке.
Берестяные грамоты существенно изменили и традиционные представления ο степени распространения грамотности в древней Руси. Среди их авторов и адресатов наряду со служителями церкви, сановниками, домовладельцами и купцами встречаются старосты, ключники, ремесленники, воины, женщины, дети и т.д. По оценкам специалистов, новгородские культурные слои хранят ещё около 20 тыс. древнерусских берестяных грамот.