БОЛЬШИЕ СТАВКИ МАЛЕНЬКИХ ВАЛЮТ

Вступление

доктор экономических наук,
завотделом европейской интеграции Института Европы РАН,
профессор Высшей школы экономики.

Большие ставки... Если вы заглянете в аптеку, чтобы купить самую элементарную по составу микстуру от кашля, первое, что спросит провизор, будет: «взрослому или ребёнку?». Всякому ясно: то, что хорошо зрелому человеку, может быть вредно для младенца. Это в медицине. Но почему-то не в экономике. Совершенно необъяснимо, но в науке управления национальным хозяйством, в том числе и валютами, все страны принято считать одинаковыми, а действующие там законы — универсальными. Другими словами, финансовые кризисы, высокая инфляция, распространение денежных суррогатов, долларизация и прочие «радости» переходной экономики объявляются исключительно следствием нерадивости властей и недостаточного внедрения рыночных механизмов.

Текст статьи

Большие ставки... Евро - единая европейская валютаБольшие ставки... Спору нет: от экономической политики зависит очень многое. Но далеко не все.

 

 

РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ

Большие ставки... Ольга БуторинаБольшие ставки... Переход бывших социалистических стран к рыночной экономике, естественно, захватил и финансовую сферу. В сжатые сроки прошли денежные реформы, национальные валюты стали конвертируемыми, а движение капиталов — свободным. И уже начиная с 1990 года во всех странах Центральной и Восточной Европы началась инфляция. Сбить её до однозначных годовых величин удалось только к концу десятилетия, да и то не всем. Так, в 1997 году в Венгрии потребительские цены выросли на 18%, в Польше — на 15%, в Румынии — на 156%, в Болгарии — в 10 раз. Там ситуация стабилизировалась только после того, как болгарский лев был жёстко привязан к немецкой марке в режиме валютной палаты — currency board.
Что касается обменных курсов, то наиболее устойчивыми на протяжении 1991-1997 годов были валюты Чехии, Эстонии, Литвы, Словакии и Латвии. За это время их рыночная стоимость уменьшилась не более чем на 25%. В Польше, Венгрии, Словении и Литве национальные деньги подешевели в 2-2,5 раза. В десятки раз были девальвированы румынский лей и болгарский лев. К счастью, сейчас валюты большинства этих стран, за исключением Румынии, показывают вполне устойчивую курсовую динамику. Но есть ли гарантия, что так будет всегда? Особенно если учесть, что все эти государства нуждаются в высоких темпах экономического роста. Иначе не догнать западных соседей. А это в свою очередь подразумевает проведение экспансионистской денежно-кредитной политики, которая поощряет рост денежной массы и, соответственно, усиливает инфляцию.
Большие ставки... В этой ситуации возникает вполне резонный вопрос: а можно ли вообще обеспечить долгосрочную стабильность на валютных рынках Центральной и Восточной Европы? И если да, то пригодны ли для этого инструменты, применяемые в крупнейших промышленно развитых странах — те, что вам легко назовёт любой студент экономического вуза? Наиболее действенные из них, как известно, — ставка рефинансирования и валютные интервенции.
Начнём с того, что существующие в мире конвертируемые валюты далеко не так равны, как это принято считать. Уже потому, что они имеют под собой разный по масштабам валютный рынок. Раз в три года Банк международных расчётов в Базеле (БМР) проводит исследование, для чего центральные банки участвующих государств дают ему сведения о проводимых в стране валютных операциях. Так вот, по итогам последнего анализа (март 2002 года), доля польского злотого в объёме мирового валютного рынка равнялась 0,5%, российского рубля — 0,4%, чешской кроны — 0,2%. Венгерского форинта, болгарского лева и тем более румынского лея в этом списке вообще не видно — их удельный вес не доходил и до 0,1%.
Но ведь живут же крошечные Люксембург, Лихтенштейн, Монако и прочие. Болгария и Словения по сравнению с ними — настоящие гиганты. Да, карликовые государства существуют и даже процветают. Только своих денег они фактически не имеют. В Лихтенштейне ходит швейцарский франк, в Монако до 2002 года внутренний оборот обслуживался французским франком, в Андорре — им же и испанской песетой, в Ватикане и Сан-Марино — итальянской лирой. Теперь эти функции перешли к евро. Люксембург имел свой — люксембургский франк, но не имел центрального банка — эту работу выполнял за него главный банк Бельгии. Поэтому никаких забот, связанных с понижением или повышением курса национальной валюты, у таких стран не было и быть не могло.
Между тем современные деньги перемещаются из одной точки мира в другую с поразительной лёгкостью — достаточно одного нажатия клавиши на компьютере. Если раньше валютный рынок просто обслуживал товарный, то теперь он живёт самостоятельной жизнью, лишь умозрительно связанной с движением товаров и услуг. Более того, в конце ХХ века купля-продажа валют превратилась в отдельный, огромный по масштабам и действующий по собственным законам сегмент бизнеса. Сейчас его оборот составляет 1200 млрд долларов в день(!), что в 50 раз превышает оборот мировой торговли.
Большие ставки... Иначе говоря, валюты покупаются и продаются как таковые. Деньги делаются из денег. И при этом участники сделок, понятно, руководствуются собственной выгодой, а отнюдь не заботой о позициях торгуемой валюты, будь то американский доллар или эфиопский быр. Об этом должна болеть голова у национальных властей.

 

 

ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО КУРСООБРАЗОВАНИЯ

Большие ставки... Мировая практика показывает, что спасти от кризиса небольшой валютный рынок в сотни раз сложнее, чем крупный. Те способы повышения обменного курса, которые хорошо работают в США, оказываются совершенно бесполезными в Аргентине или в Болгарии. Возьмём, например, ставку рефинансирования (по которой центральный банк выдаёт кредиты коммерческим банкам страны). В 1999-2000 годах в США она была выше, чем в зоне евро, поэтому и американские рыночные ставки по трёхмесячным депозитам были на 2-2,5 процентных пункта выше европейских. Это обеспечивало Соединённым Штатам неиссякаемый приток зарубежных капиталов и толкало вверх курс доллара. Хотя при этом в американской экономике наблюдалось множество негативных явлений, в том числе и огромный дефицит платёжного баланса. В 2001 году европейские ставки догнали, а потом и перегнали американские. Механизм сработал: евро уверенно пошёл вверх и в первые месяцы 2003 года стоил на 5-10% дороже доллара. Опять-таки несмотря на вялый подъем и проблемы в экономике ЕС. Однако на курс валют, которые мало используются в международном обороте, повышение ставки рефинансирования практически не влияет. Причина здесь не только в дефиците доверия. Затраты и риски инвесторов в операциях с непопулярными валютами намного выше, чем при сделках с долларом, евро или английским фунтом. Ведь на слаборазвитых рынках существует только одна, максимум две, реальные котировки — к доллару и иногда к евро (к японской иене или австралийскому доллару в странах Юго-Восточной Азии). Так, в России на доллар приходится 98% стоимости конверсионных операций, на евро — 9%, из которых 8% — на сделки евро-доллар. Собственно сделки евро-рубль оцениваются лишь в 90 млн долларов в день. Другие валюты практически не обмениваются на рубли: дневной оборот в паре рубль-японская иена равен 27 млн, рубль-фунт стерлингов — 16 млн долларов, рубль-швейцарский франк — 4 млн долларов.
Аналогичным образом чешская крона, венгерский форинт, польский злотый, словацкая крона и словенский толар обмениваются напрямую на иену, фунт и швейцарский франк в размере от 1 до 3 млн долларов в день. Величины, прямо скажем, микроскопические. То есть ликвидный рынок (с предсказуемым курсом и небольшой разницей между курсом покупки и продажи) существует только в парах с долларом и евро.
Чтобы вложиться в болгарский лев или чешскую крону, инвестор должен совершить двухступенчатую операцию (например, фунт стерлингов — доллар — лев), а потом повторить её, чтобы вывести размещённые на срок деньги. Каждый раз он оплачивает разницу между курсом покупки и курсом продажи плюс комиссионные банку. Не лучше обстоит дело, когда предметом сделки являются ценные бумаги. Размеры и качество фондовых рынков стран с переходной экономикой не дают уверенности в том, что, купив большой пакет акций или облигаций, нерезидент сможет продать его в нужное время без потерь. Операции с долларом, евро и другими резервными валютами не несут подобных рисков.
Большие ставки... Неразвитость местных фондовых рынков закрепляет недостаточную эластичность валютных рынков. Отечественные банки и компании предпочитают держать свободные средства в иностранной валюте, а когда она вдруг оказывается в дефиците, им бывает совсем не просто вложиться в национальные ценные бумаги. Ведь рынок государственного долга, как правило, зарегулирован, «голубых фишек» немного, а инвестиции в другие корпоративные бумаги связаны с чрезмерными рисками. Раз деньги пристроить некуда, они продолжают идти на валютный рынок, что только подогревает спрос на доллары или евро и обесценивает национальную валюту. Когда на малых рынках экстренно повышаются процентные ставки, спрос на национальную валюту со стороны иностранцев увеличивается незначительно. Такой отчаянный шаг властей становится для зарубежных инвесторов не пряником, а сигналом бедствия, для спекулянтов — гонгом к началу атаки на валюту. Вот несколько примеров. Осенью 1992 года во время кризиса Европейской валютной системы шведский центральный банк поднял ставку рефинансирования до 500 процентов годовых; в России в августе 1998 года она составляла 150%; в Болгарии с сентября 1996 года по апрель 1997 года она колебалась от 100 до 300% годовых, в Турции в начале 2002 года национальный банк пошёл ещё дальше — ставку довели до 4500%. Ничего не помогло. Шведская крона, российский рубль, болгарский лев и турецкая лира пережили тяжелейшие девальвации.
Большие ставки... На рынках валют, которые слабо задействованы в международном обороте (а к их числу относятся и валюты всех стран с переходной экономикой), нервозность возникает быстрее и держится дольше, чем на рынках мощных валют, таких как доллар США, евро, фунт стерлингов. Польский злотый, болгарский лев, российский рубль, украинская гривна и другие подобные им денежные единицы были, есть и будут в обозримой перспективе гораздо более лёгкой добычей для спекулянтов, чем евро, швейцарский франк или даже мексиканский песо. Таковы реалии, с ними надо научиться жить. Способов решения проблемы всего два: укреплять позиции национальной валюты или менять её на более сильную.

 

 

СВОЯ ВАЛЮТА ХОРОШО, А ЕВРО — ЛУЧШЕ!

Сразу после своего появления единая европейская валюта стала дешеветь. За два первых года она потеряла по отношению к доллару США 28% своей стоимости, к канадскому доллару — 26%, к сингапурскому — 21%, к японской иене — 19%, к фунту стерлингов — 12%, к швейцарскому франку — 5%, к австралийскому доллару — 2%.Большие ставки... В Андорре, Косово и Черногории евро введён вместо национальной валюты, в Боснии он официально обращается наряду с местными деньгами. Все это — европейские аналоги долларизации, которая быстро решает проблему доверия к валюте, но требует одной «маленькой» уступки — безусловного, одностороннего отказа от собственной денежно-кредитной политики. Поэтому данная мера практикуется в основном малыми или карликовыми государствами.
Тем странам, которые планируют вступить в Евросоюз, идти на столь кабальные условия нет смысла. Уже сейчас во всех государствах-кандидатах, кроме Румынии, национальные валюты тем или иным способом привязаны к евро. Конечный пункт такого маршрута — ввести евро в качестве национальной валюты, но не в одностороннем порядке, а на коллективных условиях, позволяющих участвовать в выработке денежно-кредитной политики Европейского центрального банка.
В декабре 2002 года восемь из десяти стран Центральной и Восточной Европы, претендующих на членство в Евросоюзе, закончили с ним переговоры о вступлении. С 1 мая 2004 года Польша, Венгрия, Чехия, Словакия, Словения, Латвия, Литва и Эстония станут полноправными участниками ЕС. Согласно букве Маастрихтского договора, все они должны будут войти в валютный союз. Стать аутсайдерами, как это сделали Великобритания и Дания, новички не смогут (такое право получили лишь названные государства), да и не захотят.
Большие ставки... Напротив, большинство из них заверяют ЕС, что они готовы перейти на евро в самое ближайшее время. Лешек Бальцерович, бескомпромиссный автор «шоковой терапии» в Польше и ныне президент Национального банка, повторяет это едва не в каждом выступлении. Причина такого энтузиазма вполне понятна. Вступление в валютный союз станет для нынешних стран-кандидатов венцом политической и экономической консолидации с Европейским Союзом, который является вторым по мощи центром силы современного мира. Помимо очевидных геополитических преимуществ, переход на евро принесёт и внушительные экономические выгоды. Страны ЦВЕ получат национальную валюту, несравнимо более уважаемую и распространённую в мире, чем их нынешние денежные единицы. Это позволит иметь непосредственные котировки со многими валютами мира, заключать экспортные и импортные контракты в национальных деньгах, а также придаст мощный импульс развитию национальных финансовых рынков и их интеграции в мировые.
Когда конкретно нынешние кандидаты перейдут на евро — пока неясно. По правилам ЕС, до этого они должны два года участвовать в работе коллективного механизма регулирования обменных курсов (они могут отклоняться от евро вверх или вниз не более чем на 15%). Значит, при самом благоприятном стечении обстоятельств первые центрально— и восточноевропейские страны появятся в зоне евро не раньше 2006 года. Естественно, если они смогут вписаться в Маастрихтские критерии: снизить инфляцию до 3-3,5%, уменьшить процентные ставки, а также иметь минимальный дефицит госбюджета и держать под контролем государственный долг.
Специалисты сходятся во мнении, что подготовка к переходу на евро будет для государств Центральной и Восточной Европы серьёзным испытанием. Их финансовые рынки гораздо уже и слабее, чем рынки промышленно развитых стран, поэтому и национальные валюты имеют меньший запас прочности. Ни одна из денежных единиц стран-кандидатов не является международной: в них не заключаются внешнеторговые контракты, не хранятся накопления резидентов других стран, не выпускаются международные долговые обязательства. За редким исключением они не продаются и не покупаются на внешних рынках. Механизм курсообразования данных валют гораздо более ущербный, чем у других валют ЕС, остающихся пока вне зоны евро — датской кроны и тем более английского фунта.
Сразу после вступления в Евросоюз страны-кандидаты должны будут строить финансовую жизнь в соответствии с Пактом стабильности и роста. Следуя ему все члены ЕС (независимо от их участия в валютном союзе) должны сводить государственный бюджет с положительным или нулевым сальдо, а в случае отрицательного его размер не должен превышать 3% ВВП. И хотя в ЕС с прошлого года развернулась горячая дискуссия о реформе Пакта (после того, как его нарушили Германия и Франция), странам-новичкам рассчитывать на поблажки не стоит. При нарушении установленного лимита им грозит штраф в размере до 0,5% ВВП и — что намного хуже — моральное и политическое давление со стороны «старого» состава союза.
Большие ставки... Так что «новичкам» придётся ограничивать государственные расходы, а это довольно сложно увязать с общенациональными стратегическими задачами, такими как структурная перестройка хозяйства и повышение уровня жизни. Увеличивать поступления бюджета за счёт повышения налогов тоже едва ли удастся, поскольку, во-первых, тогда будет страдать инвестиционная активность, а во-вторых, при невысоком среднедушевом доходе это не даст предполагаемой отдачи. Важно также помнить, что чрезвычайные меры, такие как замораживание социальных программ или зажим денежной массы, обычно дают лишь краткосрочный эффект. Номинальные показатели улучшаются на время, а фундаментальные макроэкономические диспропорции остаются без изменений или даже усугубляются. Поэтому, если страна не в состоянии на долгосрочной основе поддерживать низкие темпы инфляции и соблюдать жёсткие бюджетные ограничения, ей лучше оставаться вне зоны евро. Преждевременный переход восточно- и центральноевропейских государств на единую валюту был бы в высшей степени нежелательным как для них самих, так и для всего Европейского Союза.
Большие ставки... Другими словами, чтобы получить валюту лучшего качества, странам Центральной и Восточной Европы надлежит провести крайне тяжёлые институциональные и структурные реформы. Те, что справятся с ними, будут щедро вознаграждены. Став участниками мощного валютного блока, они получат огромные преимущества, как экономического, так и геополитического свойства. Только представьте: через несколько лет нынешние страны-кандидаты смогут на равных вести диалог с МВФ (где ни одна из них сейчас не имеет постоянного места в Исполнительном Совете), Всемирным Банком, а также другими крупнейшими международными организациями и ведущими державами мира. Совершенно очевидно, что вне Евросоюза и вне зоны евро подобные горизонты перед ними никогда не откроются.

 

   
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(90 голосов, в среднем: 1.7 из 5)

Материалы на тему

Редакция напоминает, что в Москве проходит очередной конкурс писателей и журналистов МТК «Вечная Память», посвящённый 80-летию Победы! Все подробности на сайте конкурса: www.victorycontest.ru Добро пожаловать!