ТАЙНЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Вступление

французский публицист.

По материалам Нюрнбергского процесса.

Нюрнберг — город на севере немецкой земли Бавария, известный средневековыми сооружениями, среди которых крепостные укрепления и каменные башни в Альтштадте (Старый город). На территории Нюрнбергской крепости, расположенной на северной окраине Альтштадта, находится Императорский замок, окруженный зданиями с красными крышами. На площади Хауптмаркт (Центральная площадь) можно осмотреть позолоченный фонтан Шёнер-Бруннен (Прекрасный фонтан) с несколькими статуями, установленными на разных уровнях, и церковь Фрауэнкирхе XIV века в готическом стиле...Книга известного французского публициста Раймонда Картье, которая выходит впервые на русском языке в нашем издательстве, представляет значительный интерес для всех россиян. Не только в силу того, что она посвящена эпохальным событиям, свидетелями и участниками которых мы все были. Не только потому, что автор сумел из массы материала, которым он располагал, взять самое главное, самое существенное и изложить это в доходчивой форме. Но и потому, что ознакомившись с предлагаемой книгой, читатели сумеют сделать некоторые выводы и провести некоторые параллели, могущие облегчить понимание сущности происходящего сейчас...

Текст статьи

Раймонд Картье-6: продолжение
Раймонд Картье, известный французский публицист, выпускник юридического факультета Парижского университета, но всю свою жизнь он посвятил журналистикеЭвакуация Дюнкирхена была поразительной удачей. На один истребитель было взято до 2000 человек и подчас англичане брали с собой и французов. Правда, из всего своего снаряжения они могли захватить с собою только пистолеты. Я никогда ещё не видел такого количества оружия, автомобилей, горючего и т. д. как в Дюнкирхене».
Гитлер ещё раз поплатился за своё нетерпение. Он слишком рано счёл битву на севере Франции оконченной и преждевременно повернул свои главные силы на юг для прорыва слабого фронта, который генерал Вейган успел наскоро создать на Сомме и Эне. 26 мая, когда англо-французские силы оказывали у Калэ отчаянное сопротивление, чтобы прикрыть эвакуацию Дюнкирхена, Гитлер назначил новое наступление на 31-е. Отсрочка на 5 дней вызывалась необходимостью привести в порядок танковые части, расстроенные непрерывными походами и боями в течении трёх недель.
Несмотря на все, победа была блестяща и решительна.
«Передвижения, — говорит Кайтель, — были так хорошо рассчитаны и организованы, что по прибытии в Аббевилль, наши танковые дивизии ещё имели запасы горючего».
Раймонд Картье-6... И Иодль добавляет: «Как солдат, я никогда, не принимал в расчёт внутренние затруднения, которые могли бы ослабить Францию и был не мало удивлен слабым сопротивлением французской армии».

 

 

ПОЧЕМУ ГИТЛЕР НЕ ВЫСАДИЛСЯ В АНГЛИИ И НЕ ВЗЯЛ ГИБРАЛТАРА?

Этот пункт всегда вызывал удивление: почему Гитлер, после своей победы в Дюнкирхене, не высадился в Англии?
Англия не имела никакой сухопутной обороны. Она послала во Францию в начале войны все силы, какими располагала. Гитлер рассчитывал, что Англия пошлёт на континент максимум три дивизии. В мае 1940 г. их было там уже десять.
Утверждать, будто Англия недостаточно помогала Франции — было бы клеветой и извращением фактов. ещё после Дюнкирхена Англия совершила непростительную неосторожность, послав за Ла-Манш своё последнее танковое соединение — бригаду лёгких танков, которая была выгружена в устье Сены и погибла без малейшей пользы в безнадёжной битве.

Раймонд Картье-6... Также неверно утверждение, будто англичане слишком поспешно ретировались из Дюнкирхена. Напротив, они выбрались оттуда слишком поздно. Если бы британское правительство и командование лучше знали действительную обстановку, то они приняли бы решение об эвакуации в тот самый день, когда пришло известие о прорыве у Седана, самое позднее — 17 или 18 мая. Уже в тот момент было ясно, что игра проиграна, битва за Францию потеряна и франко-английская армия разгромлена. Англия должна была отныне думать, в интересах коалиции, только о собственной обороне; и французское командование первое должно было подать ей этот совет вместо того, чтобы пытаться — как оно сделало — выпросить у своего союзника эскадрильи истребителей, которые четыре месяца спустя остановили налеты Гитлера.
Слепое доверие, которое англичане питали к нашим генералам, стоило им их армии. В июне 1940 г. на территории Великобритании оставалось всего лишь несколько полков, не считая «домашней гвардии».
Гитлер знал это.
И тем не менее он не воспользовался этим случаем. Дойдя до пункта, откуда мог видеть берега Англии, он повернул на юг, прежде чем обратиться к востоку, где нашел поражение и смерть.
В этом видят его главную ошибку. Ищут объяснения этому.
Что отвечают документы Нюрнберга?
Они открывают странную вещь, — почти невероятную и тем не менее истинную. До июня 1940 г. Адольф Гитлер никогда не думал о завоевании Англии.
Этот «вулкан идей» изготовил в своём уме всевозможные проекты, — кроме одного. Он мечтал о завоевании Южной Америки, о новой гражданской войне в Северной Америке и о помощи американским немцам. Но он никогда не мечтал о своём вступлении в Лондон в качестве победителя.
Первая причина — высокое мнение, какого он был об Англии. Эта страна ему глубоко импонировала, была для него как бы запретным плодом. Даже в те моменты, когда он произносил против неё свои патетические громовые речи, он втайне ощущал её превосходство. Это был дерзкий революционер, робко склонявшийся перед маркизой.
Раймонд Картье-6... Помимо того, Гитлер был убеждён, что победа над Англией может быть достигнута на континенте.
Он думал, что после разгрома Франции Англия пойдёт на сделку. её реализм должен был ей это подсказать, а те условия, которые он, Гитлер, ей предложит, окончательно склонят её к этому акту мудрости. Ведь он сказал Иодлю 20 мая: «Англия получит мир, когда она его захочет». И Иодль в одном из своих показаний в Нюрнберге утверждал: «фюрер был готов заключить мир с Англией на песке Дюнкирхена».
У Гитлера не было намерения разрушить Британскую Империю. Он считал её необходимой для мировой системы — быть может для того, чтобы удержать население Азии от большевизма. Он упорно лелеял мечту о союзе с Англией, который представлялся ему необходимым условием и верной гарантией гигантской экспансии Германии к востоку. Перенести войну на территорию Англии, взять Лондон, заклеймить самое сердце Англии позором поражения — это значило убить свою мечту.
Зачем брать Лондон, если достаточно взять Калэ?
Гитлер находил Англию уязвимою с воздуха и с моря. Вторжение войск не было необходимым, чтобы принудить её к покорности.
Вот что говорят документы Нюрнберга.
Раймонд Картье-6... В своей неистовой антианглийской речи 23 мая 1939 г. Гитлер сказал:
«Если бы в первой мировой войне мы имели на два линейных корабля и на два крейсера больше, и если бы Ютландская битва началась утром, то британский флот был бы разбит, и Англия поставлена на колени. Это означало бы конец войны. В прежние времена недостаточно было разбить британский флот. необходима была высадка, т. к. Англия была в состоянии сама себя прокормить. Сейчас это уже миновало.
В тот момент, когда её пути снабжения будут перерезаны, Англия окажется вынужденной капитулировать».
Представьте себе Гитлера менее нетерпеливым, не в такой степени подгоняемым временем, избавленным от страха преждевременной смерти. Прежде чем начать войну, он, конечно, построил бы сильный флот, как орудие воздействия, а в случае нужды — и борьбы. Момент был благоприятен. Англия, морское могущество которой упало сейчас на самую низкую ступень в её истории, вряд ли была способна состязаться в морских вооружениях. Гитлер знал это. «Английский флот, — говорил он, — обладает сейчас всего двумя современными линейными кораблями, — это „Родней“ и „Нельсон“. Новые крейсера типа „Вашингтон“ — неудачны».
Но постройка сильного флота требует времени, а у Гитлера его не было. Поэтому он вынужден был заменить флот средствами, которые сам считал второразрядными, но все же достаточными: минами, подводными лодками и авиацией.
«Эти средства, — сказал он своим генералам 23 ноября 1939 г., — могут поразить Англию весьма существенно, если только нам удастся обеспечить себе лучшую базу для операций. Изобретение нового типа мин (магнетическая мина) имеет громадное значение. Непрестанным минированием берегов Англии мы поставим её на колени. Отныне мины будут опускаться, главным образом, с самолетов. Но воздушный флот нуждается в аэродромах вблизи Англии. А для этого мы должны занять Бельгию и Голландию».
Директива, изданная 10 октября 1939 г., упоминает в числе прочих целей наступления на Западе, «овладеть базой, необходимой и достаточной для будущих морских и воздушных операций против Англии». Слово «сухопутных» отсутствует. Идеи высадки не было в уме Гитлера.
Наступление на Францию имело в виду Англию, но не вторжение в неё сухопутных войск. В июне 1940 г. среди бумаг и проектов ОКВ не было никакого плана или даже намёка на план высадки.
Раймонд Картье-6... Операция против Англии была поставлена на рассмотрение после поражения Франции, когда Гитлеру стало ясно, что Англия не хочет идти на мировую. Но высадка — не легкая и щекотливая операция. Высадка требует громадных средств и тщательной предварительной работы. Небольшая высадка в Норвегии потребовала от Главного Штаба недель подготовки. Большая высадка в Англии требовала месяцев.
Работа начиналась в июле — слишком поздно для этого сезона. Слишком поздно для 1940 года. Слишком поздно для истории.
«Проблема, — говорит Иодль, — рисовалась следующим образом: не имея превосходства на море, Германия должна была обеспечить себе, по крайней мере, превосходство в воздухе. Значит, предстояло уничтожить сперва британский воздушный флот.»
Воздушные операции в сентябре доказали, что эта задача не могла быть выполнена. Английские истребители пострадали так мало, что немцы вынуждены были прекратить дневные налёты на Лондон. С этого момента высадка становилась невозможной: нельзя делать высадку, когда неприятель имеет превосходство и на море, и в воздухе.
«Идея высадки, — говорит Иодль, — была оставлена 12 ноября, когда я представил фюреру рапорт, показывающий невозможность операции».
К этой идее больше никогда не возвращались. Налёты на Англию весной 1941 г. были безрезультатны. Показательные скопления судов в бухте Антверпена и в других «базах инвазии» были только блефом для отвода глаз.
Сам Гитлер изложил свою точку зрения на германо-итальянском совещании 21 января 1941 г, протокол которого находился среди документов Нюрнберга.
«По отношению к Англии, — заявил он, — я нахожусь в положении чело века, у которого всего один патрон в ружье. Пока я его сохраняю, он имеет силу; но если, выстрелив, я промахнусь, то положение станет серьёзным. Неудачная высадка представляла бы такую потерю людей и материала, что надолго успокоила бы англичан и дала бы им возможность применять на других театрах, в частности в Средиземном море, те силы, которые сейчас они вынуждены держать дома. Держа их под угрозой высадки, я связываю эти силы. Вот почему для вида я должен подготовить высадку».
Это бросает свет на тот период войны: фактически Англия никогда не была под угрозой высадки.
Конечно, высадка имела шансы на успех летом 1940 г. Колоссальный разгром Дюнкирхена сделал её возможной. Но для этого нужен был готовый план уже в тот момент.
Раймонд Картье-6... Его свободно можно было изготовить в течении зимы. Гитлер имел для этого время. У него были к этому и средства. Он обладал силой фантазии, необходимой для того, чтобы представить себе и зафиксировать комбинированную операцию нового стиля, успех которой был бы построен на неожиданности и на перевесе воздушных сил. Но вместо того, чтобы составить план инвазии в Англии, как естественного следствия победы над Францией, он занялся планом оккупации Норвегии, как необходимого предварительного условия продолжения воздушной и морской войны против Англии.
Быть может, в подсознательных глубинах, где прядутся тайные нити войны, Норвегия и Англия были иначе связаны между собою: Осло и Норвегия спасли Лондон.

 

☆ ☆ ☆

 

12 ноября, по словам Иодля, Гитлер оставил мысль о высадке в Англии. В тот же день он подписал директиву № 18 (документ 444 P.S. Нюрнберга) о продолжении враждебных действий.
Первый пункт касается Франции. Вот его точный текст:
«Цель моей политики в отношении Франции, — самое тесное сотрудничество с этой страной для продолжения войны против Англии. В данный момент Франция входит в роль не воюющей державы: она должна будет терпеть на своей территории германские военные мероприятия — в особенности в своих африканских колониях — и оказывать им самую широкую поддержку, пуская в ход даже собственные средства обороны. Наиболее насущная задача Франции — это пассивная и активная защита своих владений (западной и экваториальной Африки) от англичан и движения де Голля. Начиная с этой основной задачи, участие Франции в войне против Англии может развиваться далее все полнее и шире.
Раймонд Картье-6... В настоящее время переговоры с Францией ведутся на основе моего свидания с маршалом Петэном, — помимо текущей работы комиссии по перемирию, — исключительно министром иностранных дел в согласии с ОКВ. По окончании этих переговоров будут даны детальные директивы».
Такова была исходная точка Гитлера: вовлечь постепенно Францию в войну с Англией. К сожалению, документы, собранные в Нюрнберге, не дали возможности проследить развитие надежд Гитлера, — с одной стороны и действительных фактов — с другой.
Прочие пункты, к которым мы ещё вернемся, касались России, Ливии и Балкан. Но большая часть директивы посвящена Испании и Гибралтару, т. к. Гитлер наметил себе новую цель: он решил взять Гибралтар.
«Предприняты политические шаги с целью вовлечь в будущем в войну и Испанию — говорит директива № 18. Цель интервенции на пиренейском полуострове (шифр — Феликс) — изгнание Англии из Средиземного моря. Поэтому:
— Гибралтар будет взят и пролив закрыт;
— англичанам не будет позволено утвердиться в каком-либо ином пункте полуострова или на островах Атлантического Океана».
Гитлер наметил этапы завоевания Гибралтара, — он предвидел четыре этапа.
Раймонд Картье-6... Первый — разведка и собирание средств. Офицеры в штатском должны были изучить подступы к Гибралтару и в тайном сотрудничестве с испанцами принять меры к тому, чтобы помешать англичанам создать оборонительный фронт на территории впереди утёса.
Второй этап должен был стать неожиданностью. Германские воздушные силы, снявшись с аэродромов Франции, должны атаковать британский флот, стоящий в Гибралтаре. Одновременно германские войска, собранные на юге Франции, переходят Пиренеи.
Третий этап предусматривал взятие Гибралтара приступом и в случае, если англичане попытались бы захватить Португалию, — занятие германской армией этой страны.
Четвёртый этап состоял в проникновении в испанское Марокко, вследствие чего Гибралтарский пролив оказывался наглухо закупоренным.
Гитлер предписывал максимальное использование в экспедиции моторизованных войск в виду слабой пропускной способности испанских железных дорог. Он приказывал сосредоточение подводных лодок в Средиземном море с целью нападения на английскую эскадру, когда она будет прогнана с Гибралтарского рейда воздушными силами. Он предусматривал, что германские сухопутные силы должны быть достаточно сильны для взятия укреплений Гибралтара без содействия испанской армии. Наконец, он решил, что Италия не будет принимать участия в экспедиции.
Интервенция в Испании должна была повлечь за собою более далёкие последствия.
«Вследствие оккупации Гибралтара, — говорит директива № 18, — острова в Атлантическом океане (в особенности Канарские и Зеленого Мыса) приобретают, как для англичан, так и для нас, особенное значение для ведения морской войны. Главнокомандующие воздушных и морских сил должны представить свои соображения о способах укрепления испанской защиты Канарских Островов и о занятии островов Зеленого Мыса.
«Равным образом прошу рассмотреть вопрос об оккупации Мадеры и Азорских островов, — все выгоды и невыгоды её. Результаты рассмотрения представить мне в возможно кратчайший срок».
«Оккупация островов Канарских и Зелёного Мыса, — сказал Иодль следователям в Нюрнберге, — была одной из излюбленных идей Гитлера. Он постоянно к ней возвращался. Лётчики и моряки ей противились, так как они были убеждены, что отдалённость островов и превосходство британского флота делали эти позиции для Германии бесполезными».
Сама операция, сводившаяся к взятию Гибралтара, была нетрудной. Условный шифр, выбранный для нее, был символичен: «Феликс» значит счастливый, счастливая операция. В Гибралтаре грозного осталось немного — только имя. Старая цитадель, конечно, не могла сопротивляться бомбам германских «Штука», которые в одно утро сравняли с землей неприступный форт Эбен-Эмаель. Ничтожный клочок земли без аэродрома, — последний оплот британского владычества на континенте, — был в сущности беззащитен. Молниеносное взятие Сингапура японской армией, которая была на много ниже германской армии 1940 года, показало слабость этих баз, лишённых территории.
Раймонд Картье-6... Геринг, стоявший за операцию, говорил о ней в Нюрнберге меланхоличным тоном. «Она нам позволила бы, — сказал он, — укрепиться в Африке и союзники не могли бы там высадиться, как они это сделали». Кайтель заявил: «Занятие Гибралтара нам, быть может, не доставило бы победы, т. к. англичане сохраняли за собою восточную часть Средиземного моря со своей базой в Александрии, но эта операция значительно изменила бы положение в нашу пользу».
Почему же план не был приведён в исполнение?
Иодль дал точный ответ: «Мы не заняли Гибралтара только потому, что не имели согласия испанцев».
Три года тому назад тот же Иодль, меланхолично перечисляя перед гауляйтерами Третьего Райха упущенные возможности, сказал следующее документ L. 172):
«Наша третья цель на западе — склонить Испанию на нашу сторону и создать, таким образом, возможность занять Гибралтар — не была достигнута из-за сопротивления испанцев, или точнее, по вине их иезуитского министра иностранных дел Серрано Суньера».
Наконец есть и главный свидетель: сам Гитлер. Протокол германо-итальянского совещания 21 января 1941 г. (документ S. 134) так передаёт часть речи Гитлера, касающуюся Гибралтара:
«Оборона Сицилийского пролива нашими воздушными силами является жалкой заменой занятия Гибралтара. Мы сделали столько приготовлений, что успех был обеспечен. Завладев Гибралтаром, мы были бы в состоянии сосредоточить в Африке значительные силы и положить конец шантажу генерала Вейгана. Если бы Италии удалось убедить Франко вступить в войну, то это было бы крупным успехом. Положение в Средиземном море в течении короткого времени совершенно бы изменилось».
В действительности, Гитлер был ещё настойчивее, чем его рисует этот протокол. Он обратился к Муссолини со следующими, словами: «Если бы Вы могли использовать Ваши личные отношения с Франко, чтобы добиться от него изменения его точки зрения, Вы оказали бы громадную услугу нашей коалиции».
Полная история этого важного эпизода войны может быть написана лишь после того, как станут известны переговоры, которые, несомненно, велись между Мадридом и Лондоном, а, может быть, и между Мадридом и Вашингтоном. Тогда мы узнаем, какие обещания были даны Франко или какое давление было на него оказано. И те и другие должны были быть весьма значительны, чтобы уравновесить угрозу, победоносной германской армии, стянутой к подножию Пиренеи.
«В конце сентября, — говорит Иодль, — фюрер встретился с Франко на французской границе, но соглашение не было достигнуто». Речь идёт о свидании в Андай (Хендай), для которого — характерная деталь! — фюрер сам проехал половину пути, тогда как обычно он призывал к себе своих сателлитов. Но директива 12 ноября появилась через месяц после этого свидания. Следовательно, Гитлер ещё не терял надежды добиться успеха у диктатора Испании. Возможно, что в это же время какая-то англо-саксонская интервенция укрепила сопротивление Франко.
Раймонд Картье-6... Быть может, в этом был акт высшей справедливости. Три года тому назад Гитлер искусственно затягивал гражданскую войну в Испании, т. к. видел в ней источник возрастающих осложнений в Средиземном море. 5 ноября 1937 г. он заявил своим военным сотрудникам, что полная победа Франко не является желательной. Геринг заключил из этого, что надо сократить или даже прекратить помощь националистам, и Гитлер утвердил его предложение. Он действовал как реалист. Франко отплатил ему той же монетой.
Ещё последний вопрос: почему Гитлер не провёл свой план вопреки сопротивлению Каудильо?
Он мог занять Испанию силой. Испанцы не могли сопротивляться.
Быть может, Гитлер отступил перед следующей перспективой: тоталитарное государство нападает на другое тоталитарное государство, которому оно же помогло стать на ноги. Гитлер — сложная натура, в нем много неожиданного и, несмотря на свойственный ему цинизм, у него бывали странные колебания. Из дневника Иодля видно, что он чуть было не дал опередить себя в Норвегии только потому, что искал предлога для интервенции и не находил его.
Возможно, что он тщетно искал его против Испании. Также вероятно, что он не решался заплатить за Гибралтар ценою ещё одной войны. Или даже, что его останавливали воспоминания о неудачах Наполеона в этой стране.
Во всяком случае, отказ Франко имел огромное влияние на развёртывание последующих событий. Мы увидим далее, что осенью 1940 г. идея войны с Россией ещё неясно мелькала в уме Гитлера. Крушение планов, связанных с Гибралтаром, несомненно, содействовало обращению его к востоку. Это крушение имело своим косвенным последствием поражение немцев в России, а также и высадку англо-американцев в северной Африке.
«История пошла бы совсем иначе, — меланхолически заявил Кайтель, — если бы мы взяли Гибралтар и если бы фюрер не оставил Франции её флот, её колониальные войска и её колонии».

 

 

КАК МУССОЛИНИ СПАС МОСКВУ?

Раймонд Картье-6... 27 октября 1940 г. Гитлер находился во Франции, в городе Монтуар на Луаре. Он только что виделся с маршалом Петэном и с Лавалем. Несколько дней тому назад был в Андэй, на свидании с Франко. Он вел войну с Англией и был целиком поглощён проектом занятия Гибралтара.
Из Рима пришло сенсационное сообщение:
«Италия решила напасть на Грецию. Сведения надежные. Война неизбежна.»
Эта новость была в высшей степени неприятна для Гитлера. Его политика требовала в данный момент мира на Балканах. Он опасался вмешательства Турции, — был ещё в той стадии благоразумия, когда боялся войны на два фронта.
Короткий приказ — и специальный поезд Гитлера, — подлинная подвижная крепость, уставленная пулемётами, — несётся полной скоростью к Флоренции. Дуче вызван телеграммой.
Свидание состоялось утром 28 октября. Муссолини — с выпяченной грудью, с поднятой головой, имел очень самоуверенный вид. С первых же слов Гитлера он остановил его.
Раймонд Картье-6... «Фюрер, слишком поздно. Дело уже в ходу. Наши войска вступили в Грецию сегодня в шесть часов утра».
Видя недовольство на лице собеседника, он добавил:
«Не беспокойтесь, все будет кончено в несколько дней».
Эта сцена была бы невероятной, если бы её не подтвердили три свидетеля: Геринг, Иодль и Кайтель.
По словам Геринга, поезд Гитлера прибыл во Флоренцию между 9 и 10 часами утра; Муссолини не прибыл на вокзал для встречи союзника. По рассказу Кайтеля, более обстоятельному, поезд прибыл раньше, но встреча обоих вождей состоялась не сразу. Муссолини, быть может намеренно, заставил Гитлера ожидать себя.
«Я отправился на самолёте, — рассказывает Кайтель, — из Монтуара в Берлин с приказом фюрера. Затем я вернулся в Мюнхен, где успел пересесть в его поезд. В 6 ч. утра мы прибыли во Флоренцию, Муссолини появился в 8 часов. Он приветствовал нас и сказал: „фюрер, мы уже наступаем“.
Эти мелкие различия не играют никакой роли. Геринг и Кайтель формулируют оба одно и то же положение: «Мы опоздали на три часа».
Кайтель добавляет:
«Это была катастрофа».
Да, подтвердили мы от себя, — это была катастрофа.
Перед лицом света диктаторы обменялись клятвами дружбы и провозглашали стальную прочность Оси. Но, когда доходило до дела, то каждый работал сам на себя.
Раймонд Картье-6... Гитлер питал глубокое недоверие не персонально к Муссолини, но к его военному и политическому окружению. По словам Кайтеля, он говорил:
«То, что известно Муссолини, известно и Чиано, а что известно Чиано — известно в Лондоне». Вот почему он открывал своему боевому товарищу ровно столько, сколько нельзя было от него утаить.
Гитлер уверял Муссолини, как и весь остальной свет, что он произведёт высадку в Англии, тогда как он уже давно отказался от этой идеи; Муссолини предлагал ему в помощь свои войска и был оскорблён отказом Гитлера. 21 января 1941 г. Гитлер утаил от Муссолини свои приготовления к войне против России. Дуче узнал о начале военных действий по радио, так как личное письмо, которым Гитлер извещал его о войне, пришло слишком поздно.
Муссолини со своей стороны тоже маскировал свою политику.
«Весьма вероятно, — сказал Иодль, — что итальянцы на несколько дней ранее срока начали свои операции, так как они были уведомлены о том, что нам известны их планы и они боялись нашего сопротивления этим проектам».
Поставленный перед совершившимся фактом, Гитлер вернулся в Берлин. Дуче, провожая его, снова повторял, что в самое короткое время он вступит в Афины.
Фюрер стоически принял роль, которую заставил его сыграть его союзник. Однако, через две недели, когда дела у Муссолини стали принимать дурной оборот, Гитлер написал ему с тем, чтобы поставить точки над i в этом деле. Письмо это — документ № 2. 762 P.S. Нюрнбергского архива — окончательно убеждает, что нападение на Грецию было полною неожиданностью для Германии.
Гитлер писал:
Раймонд Картье-6... «Дуче, когда я просил у Вас свидания во Флоренции, я предпринял путешествие в надежде, что я могу поделиться с Вами моими мыслями ещё до начала конфликта с Грецией, о котором я имел лишь самые скудные сведения.
Я хотел просить Вас, прежде всего, отсрочить эту операцию, если возможно, до лучшего времени года и, во всяком случае, до президентских выборов в Америке.
По крайней мере, я хотел просить Вас не предпринимать ничего до занятия острова Крита, и я рассчитывал предложить Вам воспользоваться германской дивизией парашютистов и дивизией воздушного десанта».
Увы! Поезд прибыл во Флоренцию слишком поздно.
Через две недели после начала операции в Албании, храбрая итальянская армия попала в затруднительное положение. Два месяца спустя она оказалась в критическом положении и ещё через несколько месяцев — в безнадёжном.
Гитлер очень скоро понял, что ему не удастся избежать вмешательства.
Италия напала на Грецию 28 октября. Директива Гитлера от 12 ноября уже предлагала главнокомандующему германской армии иметь в виду интервенцию в Греции и занятие страны к северу от Эгейского моря. Зубцы германской агрессии захватывали Балканы.
В январе 1941 г. генерал Гуццони, начальник итальянского Главного Штаба, изложил ситуацию Гитлеру и его офицерам. Он заявил, что Италия держит в Албании двадцать одну дивизию, что она туда посылает ещё три и намерена произвести удар с севера силами десяти дивизий в направлении Корицы. Комментарии к протоколу этого совещания обнаруживают скептическое отношение немцев к этой операции.
Гуццони высказал, кроме того, просьбу о германской поддержке в Албании. В длинной речи, произнесённой на последнем заседании совещания (документ S. 134), Гитлер ответил генералу, что это не представляется удобным. «Если соединения, которые мы вам могли бы послать, останутся в тылу, то зрелище немцев, смотрящих со скрещёнными руками на то, как итальянцы изнемогают в битвах, оказало бы плохое действие на мораль итальянских войск. Если же наши войска примут участие в боях, то Германия может быть преждевременно вовлечена в войну на юго-востоке. Было бы крайне неприятно, если бы Турция объявила себя солидарной с Англией и предоставила ей свои аэродромы».
На полях протокола — заметка карандашом, быть может, рукой Гитлера: «Константинополь-Констанца — 380 километров». Мысль о румынской нефти, по-видимому, не выходила из головы фюрера. Она не давала ему покоя в течении всей войны.
Германия колебалась: ей не хотелось ввязываться в балканскую авантюру. Но она понимала, что война, которой, к её досаде, так добивался Муссолини, будет иметь последствием возвращение англичан на континент, и она готовилась к интервенции, так как чувствовала её неизбежность. Это предприятие получило имя «плана Марита».
Раймонд Картье-6... В декабре 1940 г. Гитлер издал директиву № 20 (документ 1541 P.S.). Она начинается следующими словами:
«Цель битвы за Албанию ещё не достигнута. Вследствие опасной ситуации, сложившейся в Албании, является вдвойне необходимым парализовать попытки англичан создать базы под защитой балканского фронта, что было бы в высшей степени опасно как для Италии, так и для нефтяных промыслов Румынии».
Болгария участвовала в заговоре. Она предложила свою территорию, как базу для нападения на Грецию. 8 февраля маршал Лист от Германии и представитель болгарского Главного Штаба выработали программу совместных действий (документ 1. 746. P.S.).
Через Венгрию и Румынию, которые также участвовали в заговоре, германские войска должны были незаметно проскользнуть на Балканы.
Начало весны было несчастливо для итальянцев. В течении зимы грязь и непогода мешали военным действиям; но когда небо прояснилось, и почва подсохла, то греки двинулись вперёд и заняли Албанию. Этот народ, насчитывающий всего шесть миллионов в борьбе с сорока пятимиллионной Италией, нанёс ей почти полное поражение. Вообще говоря, Италия, как союзник, не имела большой цены для Германии. Она оставалась верна своей национальной традиции, согласно которой была неопасным врагом и опасным союзником. Но она занимала стратегические позиции, и Германия волей-неволей вынуждена была её спасать.
В Югославии произошёл переворот. Германофильское правительство Стоядиновича, которое только что заключило пакт с Германией, было свергнуто. Это событие явилось следствием итальянской авантюры в Греции. С того момента, как Муссолини потерпел поражение, антигерманские силы в Европе воспрянули. Предстоящее возвращение Англии на континент всем придавало веры и бодрости.
Гитлер решил покончить с этим.
Раймонд Картье-6... «Я не буду ожидать, — сказал он на большой конференции Главного Штаба 27 марта (документ 1746 P.S.), — изъявления лояльности от нового-правительства Югославии. Никаких дипломатических шагов, никаких ультиматумов! Югославянские уверения не будут приняты во внимание. Наступление начнётся немедленно после того, как войска и необходимые материалы будут сосредоточены на местах. Политические соображения требуют, чтобы война велась жестоко и безжалостно и чтобы военный разгром Югославии произошёл с быстротой молнии».
Переворот в Югославии был предлогом или, если угодно, случаем. «Но, — сказал Кайтель, — подлинной причиной нашей интервенции на Балканах была необходимость спасти Италию от военного разгрома, перед которым она стояла. Муссолини был „взят за горло“. Геринг со своей стороны заявил: „Переворот в Югославии, ухудшивший и так уже скверное положение Италии, сделал нашу интервенцию необходимой“. Как бы то ни было, развитие событий на Балканах в 1940-41 гг. началось с агрессии, которую Муссолини, подготовил и начал без ведома Гитлера.
Кампания на Балканах принесла удовлетворение Гитлеру. Его танкисты, подкрепляемые химическими препаратами, которые позволяли им в течении двух недель обходиться без сна, завоевали полуостров, буквально, не смыкая глаз. Югославянская армия была разгромлена. Греция — раздавлена. Английские войска, спешно высаженные на континенте, пережили в Пирее второй Дюнкирхен. Крит был захвачен с тем же воодушевлением, с каким германские дивизии переходили через Дунай. Восточная часть Средиземного моря оказалась полностью под контролем германской авиации. Александрия стала очередной целью, и морские пути, ведущие к Суэцу, стали небезопасны. Германия одним ударом значительно улучшила своё стратегическое положение, и германская армия производила впечатление непобедимой. Никогда Гитлер не был на такой высоте, как в тот момент.
Но в приказе фюрера, которым он бросал свои войска к новому триумфу, была также и следующая фраза, звучащая сейчас как momento mori:
«Проведение плана Барбароссы откладывается на шесть недель».
План Барбароссы — это война с Россией, намеченная на 1 апреля 1941 г. Она должна была начаться 15 мая, а началась 22 июня.
Войска маршала Листа, завоевавшие Балканы, были первоначально предназначены для левого фланга германской армии. Они должны были двинуться из Румынии. Затем их назначение было изменено. И в то время, как дивизии Листа двигались последовательно на Белград, Ниш, Салоники, Афины и Канею, группы маршалов фон-Лесба, фон-Бека и фон-Рунштедта должны были выжидать.
«Наступление на Россию, — сказал Кайтель, — состоялось бы гораздо раньше, не будь нашей интервенции на Балканах. Это обстоятельство значительно ухудшило наши шансы. Было бы несравненно выгоднее начать наступление, как только погода это позволяла, — самое позднее в первых числах июня. Военные были того мнения, что, раз уже война неизбежна, надо начинать её как можно раньше, т. е. не позднее мая. В 1917 г. я был в качестве офицера Главного Штаба на севере России и там в начале мая ещё лежал снег. Наоборот, в Крыму, в Донецком бассейне и на всем юге России благоприятное время начинается уже в феврале или марте».
Любители исторических параллелей воображали, что Гитлер выжидал, чтобы перейти Неман в тот самый день, что и Наполеон. Это было вовсе не так. Гитлер, наоборот, рассчитывал и очень хорошо понимал, что кампания против России должна начаться как можно раньше, как только земля просохнет и станет пригодной для танков. Он прекрасно учитывал далёкие расстояния и качество дорог в России. Но все его расчёты были опрокинуты событиями, вызванными на Балканах поступком Муссолини.
Последствия этой отсрочки были безмерны.
Раймонд Картье-6... Если бы война в России началась на шесть недель раньше, то совершенно несомненно, что германские армии могли бы достигнуть своих целей ещё в начале зимы. Вне всякого сомнения, они взяли бы Москву. В дальнейшем мы покажем, что судьба города зависела от нескольких дней. Отчаянное сопротивление русских не в состоянии было остановить танки Гудериана, — они были остановлены внезапно ударившими суровыми морозами.
Взятие Москвы не положило бы конец сопротивлению в России, это верно. Оно не изменило бы исхода войны, — это тоже верно. Оно не доставило бы Германии невозможную победу, и это верно. Но оно, конечно, изменило бы течении событий. Оно избавило бы Германию от поражения, страшные последствия которого мы увидим далее, и от потери армии. Если бы Москва была взята в октябре 1941 г., то война продолжалась бы, может быть, на два года дольше.
Бросившись на Грецию без уведомления своего союзника, Муссолини спас Москву. Сценический эффект, который он произвёл во Флоренции («Фюрер, мы наступаем») стоил Оси дороже, чем самое крупное из её поражений.
Это, впрочем, не единственная услуга, которую Италия оказала — правда неумышленно — западным союзникам.

0 | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10

 

   
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(41 голос, в среднем: 1.8 из 5)

Материалы на тему

Редакция напоминает, что в Москве проходит очередной конкурс писателей и журналистов МТК «Вечная Память», посвящённый 80-летию Победы! Все подробности на сайте конкурса: www.victorycontest.ru Добро пожаловать!