«СЕНАТОР»: Долгое время Сахалин считался самым затерянным уголком империи, самой дальней окраиной...
ФЁДОР СИДОРЕНКО: Так было не всегда. Активное заселение Сахалина началось после завершения Великой Отечественной войны, и сюда прибыла наиболее активная, работоспособная часть населения Советского Союза, грамотные и квалифицированные специалисты из различных городов республик бывшего Союза. Они помогли создать здесь мощную экономику. Например, сельское хозяйство: ему не было равного в СССР и РСФСР по продуктивности стада, оно уступало в этом только двум-трём районам Прибалтики.
В те годы сформировалось и мощная угольная промышленность, в год добывали более 5 миллионов тонн угля. Вывозили его на материк, потому что собственные потребности составляли менее 3 миллионов тонн.
«СЕНАТОР»: Владимир Николаевич, вы в прошлом были авиатором, а оказались в кресле мэра...
ВЛАДИМИР КОВАЛЬЧУК: Да, я по образованию авиатор, а потом, так уж вышло, стал главой администрации города Надыма... И потом: летающий — не умеет ползать — знаете?! Мне бы хотелось поговорить не об этом. Вспоминаю, вы как-то писали о Когалыме, городе нефтяников. Находится он тоже в Тюменской области, по сибирским масштабам немного южнее нашего города. Во многом начальные условия в становлении наших городов схожи, но вот в дальнейшем жизни наши сложились по-разному. Я по-дружески очень завидую и мэру Когалыма, и самому городу, который благодаря компании «ЛУКОЙЛ» стал таким красивым и богатым. Знаю, что эта компания до сих пор участвует во всей жизни города и у него нет никаких проблем...
Хельсинки сегодня — это современный город с полумиллионным населением, нынешней жизни которого присущи международный характер, связи с востоком и западом, а также мощное культурное развитие. оживлённая деловая жизнь придаёт всему региону новую динамику...
Надо отдать должное гениальности Петра, который это понял и сумел сменить приоритеты великодержавных амбиций России, увидев ее будущее не на Черном море, которое к тому моменту уже потеряло свое экономическое значение, а на Балтике. Именно здесь, на промышленном Севере, решалось, какими путями пойдет Европа и кто будет играть в ней первую скрипку...
В целом на долю Южно-Сахалинска сегодня приходит почти 60 процентов от общего объёма собираемых в области налогов, хотя его промышленный потенциал составляет всего 25 процентов от областного. Так что экономическая активность города во многом определяет благополучие области. Даже шестисотмиллионный трансферт из Москвы, выделения которого добилась областная администрация, не сравним с суммами, которые за год соберёт областной центр...
В нашей же стране совершенно произвольно, не опираясь на исторический опыт, на преемственность власти, политики решили установить новую систему государственного устройства и управления. Но самоуправление, как таковое, создать невозможно. Оно может только возникнуть по инициативе населения. Обязательно нужна потребность в самоуправлении самого гражданина. Если её нет, нет и самоуправления. Никто не убедит меня в том, что для нашего народа единственная форма продвижения реформ — это принуждение к их исполнению. История показывает как раз обратное: в России практически все нововведения, шедшие «сверху» и не отвечавшие интересам населения или не понятые им, встречали открытое или скрытое сопротивление, деформировались до неузнаваемости и с треском проваливались.
В зарубежных странах, имеющих вековой опыт демократического развития, преобразования идут постепенно, эволюционно, без надрывов и шараханий из стороны в сторону, медленно и безболезненно для людей отсекаются все неверные, тупиковые пути и намечаются новые. У нас же принцип «лес рубят — щепки летят» проявляется во всем, в том числе и в реформе государственного устройства. Тяготение к революционным, кардинальным изменениям уклада жизни стало чуть ли не чертой национального характера. Яркий пример тому — новая система местной власти, которую в одночасье, без переходного периода, ввёл федеральный закон о местном самоуправлении.
От чисто «российской» модели самоуправления в нем остался только один элемент сход (собрание) граждан. Зато схемы образования выборных органов местного самоуправления в законе уж очень прозрачно напоминают американские модели: «сильный мэр — слабый совет», «совет-менеджер»...
В центре герба — щит, пересечённый диагональными линиями — двумя реками. По-адыгейски туа — «два» и псы — «река». Эти две речки, впадающие в Черное море, и дали имя городу Туапсе. В верхней части герба — ректификационная колонна нефтеперерабатывающего завода, одного из наиболее значительных предприятий города и старейшего в России.
Ещё на гербе — шпиль на набережной города, где находится площадь Борцов за власть Советов. Но этот символ можно трактовать и шире — как дань памяти не только тем, кто утверждал в городе новую власть, но и всем поколениям туапсинцев, создавшим здесь форпост черноморской линии для защиты южного берега государства от турецких кораблей. Вельяминовский форт, основанный в 1838 году, и дал жизнь этому российскому черноморскому городу. Собственно, отсюда и начиналась и начинается ныне Россия...
Подобных людей называют «трудоголиками». Сам Федор Ильич любит говорить, что у него восьмичасовой рабочий день — от восьми утра до восьми вечера. Однако работа поглощает у него не двенадцать часов, а практически все время, не оставляя почти никаких возможностей для отдыха...