Текст статьи
Два мира — две системы... Распространённое сегодня на Западе мнение — «немцем №1» (звание, присвоенное за объединение Германии) является М.С. Горбачёв — исторически ошибочно. Эти лавры ещё в 1951 году чуть не стяжал Сталин, а на второй номер в 1953 году мог претендовать Берия.
Вся эта парадоксальная и совершенно не укладывающаяся в легенду о «двух злодеях» подлинная история всплыла только в 2001 году в мемуарах известного специалиста по «мокрым делам» из НКВД-МГБ генерала Павла Судоплатова. Суть дела была в следующем. СССР к 1951 году столкнулся в Германии с той же геополитической ситуацией, что и США спустя полвека, в 2001-2002 годах, на Ближнем Востоке: проблемой двух государств, непримиримых в своём идеологическом (религиозном) противоборстве.
К тому времени кратковременный антифашистский «брак по расчёту» Сталина с «западными демократиями» завершился — с 1947 года началась «холодная война». Сначала США и Англия объединили две свои зоны оккупации в Западной Германии в одну «Бизонию», введя там свою объединённую валюту, что являлось прямым нарушением союзных потсдамских соглашений лета 1945 года. Вскоре «Бизония» стала «Тризонией» — французы также вошли в англо-саксонскую зону оккупации, через некоторое время объявленной ФРГ. Попытки Сталина ещё в 1948 году помешать этому расколу Германии на западную и восточную путём наземной блокады Западного Берлина (его тоже бывшие союзники пытались подключить к «Тризонии») успеха не принесли: союзники организовали воздушный мост в Западный Берлин, а сбивать их военно-транспортные самолёты Сталин не осмелился.
С возникновением с 1949 году ФРГ перед СССР реально замаячила перспектива военно-политического противостояния в самом центре Европы (в ответ на ФРГ была создана ГДР), но обе стороны в тот период хорошо сознавали: и ФРГ, и ГДР — марионеточные режимы, опирающиеся лишь на силу оккупационных штыков.
Два мира — две системы... Судя по воспоминаниям Судоплатова, такая ситуация не очень устраивала Сталина. В ходе второй мировой войны он окончательно отошёл от «коминтерновских» идей мировой пролетарской революции с их планами создания «пролетарских ГДР» в Польше и Иране в 1920-1921 годах, а в 1943-м вообще ликвидировал Коминтерн, восстановил в Красной армии «царские» погоны, а в СССР — Патриаршество РПЦ.
Сталин явно переходил с Коминтерновских на старые дореволюционные, «царские» геополитические позиции.
А эти позиции явно подсказывали ему, что ГДР может стать второй «русской Польшей» 1814-1914 годов, ставшей головной болью царизма на целый век. Как и сегодня в Чечне, русские цари сто лет держали в Польше целую армию, имея в бюджете Российской империи особую финансовую статью.
Практически та же ситуация складывалась и для Сталина: «кормить» надо было не только СВАН СВАГ (Советскую военную администрацию в Германии) и огромную группировку советских оккупационных войск, но и «партайгеноссен» ГДР во главе с Ульбрихтом и Пиком. И ради чего — чтобы доказать преимущество жизненность «троцкистской» идеи преимущества социализма над капитализмом?
Сталин хорошо понимал, что, кроме пропаганды, никакого другого «преимущества» не было и нет. Поэтому он, на вопрос китайского вождя Мао Цзедуна, приехавшего к нему на поклон в Москву на празднование своего 70-летнего юбилея после победы китайской революции (декабрь 1949 года), — «Как обеспечить успех китайских коммунистов?» мрачно отвечал: «Надо заставить людей работать, а не воровать».
К тому же геополитическая ситуация в мире к 1951 году оказалась уже не «холодной», а «горячей» - вовсю шла Корейская война США и СССР, грозившая перерасти в третью мировую, ядерную.
Два мира — две системы... И в этих условиях Сталин решил обезопасить свой западный «фронт» в Германии, для чего решил «позондировать» в ближайшем окружении первого канцлера ФРГ христианского демократа Конрада Аденауэра совершенно необычный для него проект. Речь шла о создании из ФРГ и ГДР Германской конфедерации с непременно нейтральным статусом (по типу Швейцарии или Швеции), но с условием компенсации (репарации) с ФРГ в размере 600 млн. долларов США!?
Зондаж этот Сталин поручил осуществить не МИД СССР, а МГБ, именно Павлу Судоплатову с его отделом «спецопераций» ещё в 1951 году, что тот добросовестно и осуществлял два года, в 1951 — до марта 1953-го.
Да настолько тайно, что, например, вновь возглавивший в марте 1953 года МИД СССР В. Молотов узнал об этой операции только в мае того же года из записки Л. Берии в Президиум ЦК КПСС, который после смерти «вождя» подхватил и возглавил эту внешнеполитическую инициативу.
Записка Берии в Президиум ЦК по германскому вопросу впервые была изложена в мемуарах Судоплатова только спустя 48 лет — в 2001-м. В основу её был положен подробный доклад «мастера мокрых дел» об итогах чекистского зондажа в 1951 — начале 1953 годов. Оказывается, советские чекисты вышли на К. Аденауэра через старого агента НКВД эмигрантскую актрису Ольгу Чехову и в принципе получили от «старика Конрада» добро на такую сделку. Развивая успех, «лубянский маршал», входивший после смерти «хозяина» в первую послесталинскую «тройку» новых вождей (Молотов — Маленков — Берия), лично отправил в ФРГ «правую руку» Судоплатова, полковника МГБ, руководителя «германского направления» МГБ-МВД (к тому времени объединённого разведуправления) Зою Рыбкину.
Параллельно Берия подал в мае 1953-го записку в Президиум ЦК. Но, как сегодня в правительстве Шарона в Израиле, в том советском партийном «аэропаге» нашлись свои оппоненты. И как сегодня израильский министр иностранных дел «голубь» Шамир оппонирует «ястребу» Шарону, так тогда, весной 1953-го, «голубю» Берия резко оппонировал глава МИД СССР «ястреб» Молотов.
Конечно, весной 1953-го германская проблема носила прикладной характер: с марта в верхушке КПСС шла борьба за «кафтан» Сталина, в которой все остальное являлось лишь «лыком в строку». Но и это «лыко» Молотов совсем не хотел отдавать «Лубянскому маршалу». Поэтому устроил Берии на заседании Политбюро форменный скандал, заблокировав принятие проекта постановления по «германской конфедерации».
Два мира — две системы... Хитроумный Маленков, сам претендовавший на место Сталина в партии и государстве, предложил традиционный у большевиков выход: создать рабочую «тройку» (Молотов-Маленков-Берия) и на ней подготовить проект постановления Политбюро. Так и решили.
Проект был представлен на очередное заседание партийного «хурала» в самом конце мая 1953 года. Идея Берии «объединённой, но нейтральной» Германии была в нем сохранена с условием создания коалиционного правительства по типу финляндского в 1944-года. Но гигантски возрастала «плата» за «уступку» советов — с 600 млн. до 10 млрд. долларов США, с рассрочкой выплаты до 1963 года, причём с обеих «Германий» — ФРГ и ГДР.
Берии, похоже, удалось тогда убедить Молотова в том, что создание «конфедеративной» и «нейтральной» Германии вовсе не означает уход СССР из Центральной Европы. Да, советские войска и войска созданной к тому времени НАТО из двух частей Германии должны уйти, но 10 млрд. долларов пойдут не в карманы советских военных чиновников и генералов, а на строительство железной дороги Москва — Варшава — Берлин и стратегической автострады между этими тремя столицами. И «если что» — танки Т-34 быстро вернутся в Берлин.
Поразительно, что 12 июня 1953 года президиум ЦК КПСС утвердил этот план как практическую директиву. Более того, советские вожди предприняли попытки осуществить эту директиву на практике.
Два мира — две системы... Во-первых, накануне принятия постановления президиума «вожди» ГДР Вальтер Ульбрихт и Вильгельм Пик были вызваны «на ковер» в Москву, где их ознакомили с другим постановлением президиума ЦК КПСС, принятым накануне, 5 июня 1953 года, «О мерах по оздоровления политической обстановки в ГДР».
В этом постановлении «партайгеноссе» предлагалось прекратить «строительство социализма», а сосредоточиться на проблеме «строительства» германской нейтральной конфедерации.
Во-вторых, в ГДР в самом начале июня был назначен новый посол СССР (и по совместительству — верховный советский комиссар в Союзной контрольной Комиссии в Берлине) Владимир Семенов. Сразу по прибытию он вызвал упомянутых «партайгеноссен» и объявил им: кончайте баланду с «германским социализмом» — Москве нужна «дружба» не с бывшими узниками фашистских концлагеря Дахау и тюрьмы Моабит, а со «стариком Конрадом».
Но коса нашла на камень: бывший коминтерновец Ульбрихт не хуже сталинских холуёв знал, что они озабочены дележом «кафтана власти» покойного генералиссимуса, а германский вопрос — лишь «лыко в строку» в этой борьбе. Поэтому, когда Ульбрихта и Пика ещё раз вызвали в Москву и ознакомили с постановлением Президиума ЦК КПСС от 12 июня 1953 года, они на встрече с Берией, Молотовым, Маленковым и Хрущёвым и приглашёнными Семеновым и командующим советской оккупационной группой войск в ГДР маршалом ген. А.А. Гречко, категорически отказались «объединяться» с ФРГ.
Два мира — две системы... По словам Судоплатова, этот отпор настолько ошеломил свиту Сталина, что они приказали Семенову и Гречко, вернувшись в Берлин, немедленно арестовать Ульбрихта и Пика и военным самолётом доставить обратно в Москву. А уж тут им немедленно бы «сгоношили» дело, как сделали в августе 1968-го с лидерами «пражской весны» Дубчеком, Черником, Смрковским и другими.
Но Ульбрихт не зря прошёл сталинскую «школу Коминтерна» и хорошо усвоил дьявольские приёмы Сталина по организации «народного возмущения» происками «врагов народа». Отлично понимая, что «смершевцы» Гречко не только возьмут его под белы ручки, но и, станется, не довезут даже до советского военного аэродрома в ГДР («выпадет» из машины по дороге прямо под колеса броневика сопровождения), Ульбрихт упредил московских «объединителей». Ровно через пять дней после принятия постановления Президиума ЦК КПСС от 12 июня 1953 года в Восточном Берлине «стихийно» начались забастовка и демонстрации восточногерманских рабочих против… «советской оккупации» ГДР.
Как теперь установлено, демонстрацию спровоцировали агенты «штази».
Ульбрихт хорошо изучил манеры своих кремлёвских хозяев: они ведь не владели тогда навыками разгона массовых беспорядков — дубинки, слезоточивый газ, водомёты, резиновые пули. Да и для советских генералов все эти «гэдээровские коммунисты» все равно оставались замаскированными «фашистами». Гречко в этом духе и доложил в Москву, получив «добро» на ликвидацию «бунта» этих «замаскированных фашистов»: вывел на улицы Восточного Берлина танки, и те в упор расстреляли безоружных демонстрантов. «Результат был трагическим, — вспоминал почти через полвека очевидец этой бойни Судоплатов, — тысячи людей погибли».
Но зато Ульбрихт и Пик сохранили свои кресла руководителей ГДР…
Два мира — две системы... Во-первых, Аденауэр резко осудил эту кровавую расправу, и временно прекратил тайные переговоры с агентами Судоплатова по «объединению». Во-вторых, через девять дней после этой бойни, 26 июня 1953 года, в Кремле был арестован Берия. И тут пригодилось и «германское лыко»: 29 июня 1953 года президиум ЦК КПСС отменил свое же решение от 12 июня о создании нейтральной «германской конфедерации», поскольку оно было выдвинуто «иностранным шпионом» Берия.
А на июльском (1953 г.) пленуме ЦК КПСС весь этот проект «Лубянского маршала» специальным постановлением «О преступных действиях Берии» был заклеймён как попытка «отказаться от всякого курса на социализм в ГДР», а в выступлении Маленкова на пленуме — как попытка «держать курс на буржуазную Германию».
Так «дело Берии» спасло Ульбрихта и Пика от их собственного «дела», хотя сама проблема объединения двух Германий из повестки дня советской дипломатии не пропала. Она вновь поднималась в ноте МИД СССР 4 августа 1953 года бывшим союзникам по антигитлеровской коалиции. Проблема ещё раз обсуждалась на Московском совещании европейских государств 29 ноября — 2 декабря 1954 года, затем упоминалась в указе Президиума Верховного Совета СССР (от 25 января 1955 г.) «О прекращении состояния войны с Германией», пока в 1961 году в руководстве СССР не победила «Коминтерновская» линия на мирное сосуществование, но как «особой формы классовой борьбы». Результаты этой «формы» воплотились в строительстве реальной Берлинской стены — увековечении концепции «два мира — две системы» (ФРГ-ГДР).
